Общественные деятели выступили за воссоздание
Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке
27 ноября 2014 года дан официальный старт общественной инициативе по воссозданию утраченного памятника культурного наследия - Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке. Инициативу уже поддержал ряд общественных деятелей, политиков и ученых.
Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке, одна из самых знаменитых приходских церквей старой Москвы, прозванная современниками «Восьмым Чудом света». Церковь была построена в 1696-1699 годах. Разрушена в 1936 году, под предлогом расширения проезжей части на улице Покровке, чего в последствии не произошло.
Начиная с 90-х годов ни раз возникала дискуссия о необходимости воссоздания утраченного памятника. Однако до реализации проекта дело не доходило. Очередные обсуждения появились после обустройства пешеходной зоны на Покровке, главной достопримечательностью которой в свое время была церковь. 14 октября 2014 года, на праздновании Дня Басманного района, Председатель Комиссии по строительству, реконструкции и благоустройству, депутат Евгений Будник
предложил объединить всех, кто поддерживает инициативу по воссозданию Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке на одной площадке и совместными усилиями реализовать амбициозный проект. Уже заработал сайт инициативы
http://www.hramnapokrovke.info/
. 17 декабря 2014 года состоится публичная презентация инициативы с приглашением представителей общественности, исполнительных и законодательных органов власти, а также экспертов, историков, архитекторов.
Также сформирована рабочая группа по продвижению инициативы. В нее вошли:
1. Рудов Сергей
, член Общественной палаты Российской Федерации;
2. Аничкин Геннадий
, Глава муниципального округа Басманный;
3. Дионисий
, архимандрит, благочинный храмов Богоявленского округа города Москвы;
4. Гришунин Александр
, Исполнительный директор Благотворительного фонда Святителя Василия Великого;
3. Будник Евгений
, Депутат муниципального округа Басманный, Председатель Комиссии по строительству, реконструкции и благоустройству;
4. Абрикосов Андрей
, кандидат технических наук;
5. Хутарев-Гарнишевский Владимир
, Председатель совета Московского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников искусства и культуры, кандидат исторических наук;
6. Кондрашов Андрей
, Заместитель председателя совета Московского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников искусства и культуры.
Комментарии членов рабочей группы:
Рудов Сергей Юрьевич,
член Общественной палаты Российской Федерации
«
Для нас, жителей Москвы, восстановление Церкви Успения Богородицы на Покровке - это не просто один из этапов восстановления ценных архитектурных объектов. Для нас это, прежде всего, воссоздание исторического облика любимого города, который являлся отражением побед нашего народа, его духовности. Все это вплетено в прекрасные архитектурные формы храма - поистине Восьмого чуда света, восхищавшего современников. Считаю, что пришло время собирать камни, и необходимо объединить усилия москвичей в деле воссоздания значимых для города и его истории памятников, таких как Чудов Монастырь в Кремле, Церковь Успения Богородицы на Покровке, Красные Ворота».
Хутарев-Гарнишевский Владимир Владимирович, к.и.н., председатель Совета Московского городского отделения ВООПИиК
«У каждого города есть свои архитектурные, духовные и высотные доминанты, собирающие рыхлое городское пространство смешанной застройки в единую организованную, наполненную смыслами гармоничную систему. Одной из таких доминант Москвы являлась церковь Успения Персвятой Богородицы на Покровке. Большая часть отечественной архитектуры имперского периода была в той или иной степени заимствованием или подражанием западноевропейским направлениям в архитектуре. Церковь Успения относилась к чисто русскому московскому стилю нарышкинского барокко - не имеющему аналогов самобытному явлению именно нашей культуры. Это был не только шедевр зодческого искусства, но и часть уникального историко-культурного кода столицы.
Московское отделение Всероссийского общества охраны памятников инициировало и организовало воссоздание храма Казанской иконы Божией Матери на Красной площади в начале 1990-х. Это был первый восстановленный в России храм. Мы очень осторожно относимся к любым новодельным постройкам. Однако кроме подлинности конкретного здания большое значение имеет восстановление исторической городской среды. Тем более, что сохранились подлинные фундаменты храма Успения на Покровке. Логика преемственности с исторической Россией требует от нас возрождения её наиболее значимых символов. Мы полностью поддерживаем инициативу восстановления храма
храма».
Аничкин Геннадий Викторович,
глава муниципального округа Басманный
«
14 октября 2014 года, в День Покрова Пресвятой Богородицы, мы впервые отметили День Басманного района. Инициатива об его учреждении была вынесена жителями района на рассмотрение Совета депутатов муниципального округа Басманный. Вопрос о том, когда отмечать этот праздник, был задан самым разным людям, тема стала поводом для широкой общественной дискуссии, результаты которой и были обобщены на прошедшей 9 сентября в Московском доме национальностей научно-практической конференции «День района Басманного района. Актуальность. Содержание. Дата».
В разговоре приняли участие ученые, краеведы и искусствоведы, руководители высших и средних учебных заведений, библиотек и музеев, представители общественных организаций, а также писатели, художники и рядовые жители района.
В ряду главных исторических ценностей района упоминалась и утраченная на сегодняшний день Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке.
В итоге всех обсуждений выбор пал на 14 октября, когда отмечается великий и любимый в народе праздник Покрова Пресвятой Богородицы, наложивший особый отпечаток на историю и современность района. Одной из целей учреждения Дня района, как было отмечено в резолюции научно-практической конференции, является сохранение богатейшего исторического и культурного наследия нашего Басманного района. Восстановление Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке как нельзя более соответствует и этой задаче, и самой идее отмечать День Басманного района в праздник Покрова. Данное начинание потребует, безусловно, длительной и кропотливой работы многих людей, наших совместных действий и усилий, но дело того стоит!»
Абрикосов Андрей Ильич, Кандидат технических наук
«
Еще в далеком детстве и юношестве, рассматривая старые почтовые открытки из семейного архива с изображением старой Москвы, меня охватывало чувство невосполнимой утраты по ушедшему прошлому, по разрушенным памятникам архитектуры любимой моей Москвы. Помню, что более всего тогда "расстраивало" отсутствие в Москве Храма Христа Спасителя и храма Успения на Покровке. Мой отец рассказал мне старую московскую легенду о том, что Наполеон, увидев храм на Покровке был так поражен его величаем и красотой, что даже поставил охрану, чтобы уберечь храм от разрушения и разграбления. А вот в 36 году его взяли и уничтожили ничтоже не сумляше.
Сегодня, с технической точки зрения, - восстановить любой ранее разрушенным храм, даже памятник архитектуры - это не проблема. Была бы воля и желание людей. Восстановленный Храм Христа Спасителя, восстановленный Храм Казанской Иконы Божией Матери на Красной площади - яркие тому примеры.
Мой прапрадед Алексей Иванович Абрикосов, - основатель крупнейшей российской кондитерской компании "Товарищество А.И. Абрикосова Сыновей" (после революции фабрика им. Бабаева) был 27 лет до самой своей кончины в 1904 году бессменным церковным старостой храма Успения на Покровке.
Мой прадед Николай Алексеевич, - основатель и издатель популярного до революции журнала "Вопросы философии и психологии" и мой дед Хрисанф Николаевич, секретарь Л.Н. Толстого, а в последствия известный пчеловод, молились в этом храме. Возможно молился в детстве в нем и мой отец.
Очень хотелось бы верить, что и я, и мой сын и мои внуки тоже будем молиться в храме Успения на Покровке. Восстановить храм с технической точки зрения - не проблема. Была бы воля людей».
Будник Евгений Александрович, депутат, председатель Комиссии по строительству, реконструкции и благоустройству
«
Я с рождения живу у Покровских ворот, но о том, что на улице Покровка стояла Церковь Успения Пресвятой Богородицы, узнал только в конце девяностых, когда увидел её на старой фотографии. Меня так поразил её облик, что я сразу начал собирать всю информацию о ней.
История Церкви Успения на Покровке подтверждает то, что это особенная утрата для нас и нашего города, но есть надежда, что мы снова увидим её на своем месте.
Во-первых, удивительно то, что место, где размещалась Церковь, не застроили в Советские времена и даже в лихие девяностые. Во-вторых, в 2014 году были проведены дорожные работы на Покровке, скорректированы границы проезжей части и тротуара. Это позволит без проблем возвести её на прежнем месте. Ну и в-третьих, слова «Дело рук человеческих», оставленные зодчим Петрушкой Потаповым на колонне при входе в Храм, возможно, были посланием тем, кто должен его восстановить. Просто пришло время объединиться всем, кто ратует за воссоздание Церкви и тогда у нас всё получится. Как говорится «Дорогу осилит идущий!»
Сайт инициативы
Одна из фотографий в этом посте была подписана так: Вид на церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровской улице (построена в 1695-1706 гг). Москва. Вот эта фотография:
А комментарий к ней Фото 15 и 16 упоминают Покровскую ул., не подскажите где это?
Разумеется, я не мог не ответить:
Марина!
Здесь очевидная ошибка в подписи к фотографиям, сделанная самим И. Ф. Барщевским, которую я не стал исправлять (как видимо, зря).
Дело в том, что имеется в виду не Покровская улица, а улица Покровка (в 1940-1992 гг. ул. Чернышевского). Это видно по фото №16.
Впрочем, я вполне допускаю, что Покровку в начале ХХ века вполне могли называть и Покровской улицей, поскольку она получила свое название именно от церкви Покрова Пресвятой Богородицы (фото №15).
Ну а нынешняя Покровская улица находится на самой окраине Москвы (в районах Косино-Ухтомское и Некрасовка ЮВАО), которые, конечно же, не имеют никакого отношения к изображенным на данных снимках храмам.
Так стало понятно, что в московской топонимике далеко не все хорошо (хотя, это было очевидно и раньше). Впрочем, в данной статье речь идет не столько о топонимике, сколько о храме, которого, увы, уже нет.
Улица Покровка, по сути, являлась продолжением Ильинки, но еще в
XVI
в. здесь был лес, через который проходила дорога, в начале которой располагался Покровский великокняжеский монастырь. Только в
XVII
в. вдоль этой дороги стали селиться представители московской знати.
На Покровке были и ремесленные слободы «котельников» и «колпачников». Один из таких «колпачников», Иван Сверчков, пожертвовал весьма значительные средства на строительство храма Успения Пресвятой Богородицы (далее - Успенская церковь), сооруженного архитектором Петром Потаповым.
Успенский храм. Литография О.Кадоля 1825 года.
Этим храмом восхищались многие.
Знаменитый Василий Баженов считал его одним из красивейших в Москве и «ярко национальным» творением.
Он сравнивал Успенскую церковь с
храмом Климента папы Римского
в Замоскворечье (Климентьеский переулок):
И даже с собором Покрова на Рву , более известным как собор Василия Блаженного.
По мнению ряда специалистов, именно Успенская церковь на Покровке вдохновила
Варфоломея Растрелли
на
создание Смольного собора
в Петербурге, который, как считал И. Грабарь
, стал «наиболее русским» из всех произведений этого великого архитектора.
Существует легенда, что даже Наполеон был настолько восхищен этим храмом, что во время своего пребывания в охваченной пожарами Москве, оккупированной его армией, распорядился выставить особый караул, чтобы спасти его от огня и мародеров.
Возвращение Наполеона в Кремль из Петровского дворца. В. В. Верещагин:
Впрочем, в эту легенду, не подтвержденную никакими источниками, мне не слишком верится. Иначе как можно объяснить приказ Наполеона о взрыве Московского кремля?
И вообще, я не верю в благородство оккупантов, когда речь идет о европейцах в России (сравните с тем, как вели себя русские в оккупированном ими в 1814 году Париже, тогда поймете, что я имею в виду).
Нарком просвещения
Анатолий Васильевич Луначарский
, при всем его большевизме, хотя и небезусловном, отделял архитектурные шедевры от их религиозной составляющей (тот факт, что он окончил Цюрихский университет, не мог не сыграть свою роль, конечно же).
Характерена для понимания личности Луначарского его реакция на обстрел большевиками исторических памятников Москвы в ходе вооруженного восстания 1917 г.,
когда он подал в отставку с поста наркома, написав соответствующее весьма эмоциональное заявление в Совнарком: "Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в Москве. Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи. Борьба ожесточается до звериной злобы. Что ещё будет. Куда идти дальше. Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен. Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше."
Впрочем, в СНК отставку Луначарского сочли неуместной, и он будучи верным партийной дисциплине, оттозвал свое заявление.
Шарж на Анатолия Луначарского, Альберт Энгстрём, 1923 г.:
Ленин и Луначарский обходят строй почётного караула, направляясь к месту закладки памятника
«Освобождённый труд» на Пречистенской набережной. 1920 г., 1 мая. Москва.Фотограф: Савельев А.И.:
Именно по инициативе А. В. Луначарского в 1922 г. переулки возле Успенской церкви получили названия в честь зодчего и купца (!), на средства которого она была построена: Потаповский и Сверчковский (Сверчков).
Авторитет А. В. Луначарского смог способствовать сохранению этого памятника лишь на некоторое время. Тем более, что он уже в 1929 г. был смещен с поста наркома, а в 1933 г., будучи назначенным полпредом СССР в Испании, умер во французском Ментоне, так и не добравшись до места своей дипломатической службы.
В ноябре 1935 г. Моссовет под председательством Н. А. Булганина принял решение о закрытии Успенской церкви и последующем ее сносе для расширения Покровки. В начале 1936 года этот уникальный памятник архитектуры «московского барокко» («нарышкинского барокко») был снесен.
Нам теперь остались лишь фотографии и рисунки этого храма :
Церковь Успения на Покровке. Рисунок Джакомо Кваренги :
Церковь Успения на Покровке. Рисунок А. Вейса, 1845 г. :
Успенский храм, 1883 год:
Вид местности, прилегающей к церкви, 1882 год, фото из альбома
Архитекторы - реставраторы, среди которых был и Петр Барановский ,
совершенно невероятно как сумели снять образцы белокаменных деталей храма, ныне хранящиеся в
Донском монастыре.
Возвращаясь к теме московской топонимики, хотелось бы заметить, что неслучайно многие путают "Покровку" с "Покровской", а "Рождественку" с "Рождественской". Такие по-сути дублирования ничего кроме путаницы не вносят. Особенно если учесть, что Покровка и Рождественка - исторические улицы в самом центре Москвы, а их "двойники" - две соседних улицы на самой её окраине, где основной достопримечательностью является вот такой храм Покрова Пресвятой Богородицы:
Самая знаменитая приходская церковь старой Москвы, освященная в честь Успения Божией Матери, стояла до революции на Покровке. Прозванная «восьмым чудом света», она была таким же национальным символом Москвы, как Андреевская церковь для Киева или храм Илии Пророка для Ярославля. Разрушение этой церкви стало одним из самых страшных преступлений в русской истории.
Дорога к храму
Древняя Покровская церковь, оставившая имя улице, именовалась, «что в Садех», – здесь был загородный государев двор Ивана III с роскошными фруктовыми садами, куда он переселился из Кремля после страшного пожара 1491 года. С великокняжеской резиденции и началось освоение этой местности. Парадокс кроется в том, что москвичи селиться здесь особо не жаждали, потому что речка Рачка, образовавшая Чистые пруды, сильно подтопляла и размывала эту местность, что и запечатлелось в прозвище местной церкви Троицы на Грязех. Оттого-то в те времена, когда здесь появилась первая, еще деревянная, Успенская церковь (самое начало XVI века), Покровка была ремесленной окраиной Москвы. Еще не существовала стены Китай-города, но расширялся посад у восточной стены Кремля, где селились торговцы и ремесленники, и за посадом на Покровке простирались многочисленные дворцовые слободы, протянувшиеся до самого Земляного вала – Казенная, Барашевская, Садовая, Котельная…
Дворцовая слобода московских котельников образовалась в районе современного Потаповского переулка, ее надо не путать с Таганкой, где была другая котельническая слобода. Мастера Покровской котельной слободы делали кухонные котлы всех фасонов и размеров, горшки, чугунки и прочую металлическую посуду для бесчисленных нужд огромного государева двора. Продукция пользовалась огромным спросом, поскольку потребность в ней испытывали все: в этих котлах готовили пищу и для государева стола, и для придворных, и в богатых боярских дворах, и для армии, такие котлы брали в каждый поход. Впрочем, некоторые ученые полагают, что это была не дворцовая, а обыкновенная городская слобода, обслуживавшая нужды москвичей. Так или иначе, котельники, жившие слободой по левой стороне Покровки, и построили себе приходскую Успенскую церковь. Деревянная церковь известна с 1511 года. По ней прилегающие переулки были названы Большим и Малым Успенским (в наше время соответственно Потаповский и Сверчков). И только в 1656 году котельники выстроили себе каменную Успенскую церковь, что свидетельствовало об их большом материальном достатке, так как иметь каменную церковь было не только очень престижно, но и очень дорого.
При первых Романовых характер Покровки несколько изменился, поскольку она стала главной государевой дорогой в царские загородные резиденции – Измайлово и Рубцово. Теперь наряду с ремесленниками здесь селилась знать и зажиточные купцы, так появлялись новые прихожане Успенской церкви. Одним из них был купец-гость Иван Сверчков, имевший собственные палаты в М. Успенском переулке, теперь носящем его имя. Прозвище «гость» имело очень древние московские корни: так называли верхушку торгового сословия – богатейших купцов, занимавшихся иностранной и крупной оптовой торговлей. Сверчков и построил своим иждивением в 1696–1699 годы новую каменную Успенскую церковь, которая получила прозвище восьмого чуда света.
«О, русский Нотр-Дам!»
 |
Одна из «самых московских церквей», ставшая жемчужиной московского барокко и высшим образцом этого архитектурного стиля, имела очень сложное устройство. На первом ярусе была освящена нижняя церковь во имя святителя Петра Московского с приделом Рождества Иоанна Предтечи, по именинам храмоздателя Ивана Сверчкова. В 1699 году выстроили верхнюю, собственно Успенскую церковь. У этого храма было 13 глав, символизировавших Господа Иисуса Христа и Его 12 апостолов. Роскошная колокольня, которая соединялась с церковью папертью, была столь величественной, что ее можно было принять за самостоятельную шатровую церковь, «иже под колоколы». Гениальной была и игра белопенного, снежного кружева декора с пламенеющим огненно-красным храмом. Современникам Успенский храм представал громадой составленных церквей, летящих в небеса, но вместе с тем стройным, как архитектурная поэма. Это чудо имело вырезанную на портале символическую надпись «Дело рук человеческих».
Церковь осталась обыкновенной приходской, но в то же время почетно «домовой» для купца Ивана Сверчкова: второе крыльцо храма с парадной лестницей вело в сад, окружавший дом Сверчкова, и таким образом у хозяина имелся собственный отдельный вход. У церкви была очень высокая лестница и высокое гульбище – открытая площадка-галерея перед входом в храм. Каждый молящийся поднимался по лестнице на гульбище и, прежде чем переступить порог храма Божия, обозревал открывавшуюся с этой высоты панораму: так создавалось чувство вознесенности, оторванности от земли, располагающее к молитвенному настроению. Возвысить душу и мысль человеческую от мира сего, устремить ее к небесам – к тому же призывала причудливая, неземная красота Успенской церкви, символизировавшая красоту Божественного творения. Академик Д. С. Лихачев заметил, что ее надо было видеть именно в окружении «низких обыденных зданий».
Более того, по версии ученых эта гигантская церковь знаменовала собой один из семи священных холмов Москвы, подобно тому, как колокольня Ивана Великого венчала главный – Боровицкий холм. Довольно близкая к Кремлю, Успенская церковь почти сразу же после возведения, в первой половине XVIII века, была в числе других определена к слушанию соборного благовеста. Тогда действовало еще патриаршее постановление: в городских церквях не начинать благовеста прежде соборного, чтобы в звоне колоколов не было разнобоя и неблагочестия. В Москве соборный благовест был в Успенской звоннице в Кремле с колокольней Ивана Великого, и следовало не начинать благовест прежде или позже, чем зазвонит кремлевская звонница. (В случае престольного праздника храма его духовенству следовало получать благословение митрополита на ранний благовест с записью в приказе церковных дел.) Для лучшего соблюдения этого правила, поскольку многие храмы Москвы были отдалены от Кремля и не слышали соборный благовест, создали своеобразный церковный «телеграф». Велено было «слушать звон» при определенных, назначенных к тому центральных церквях, в которых слышали благовест из Кремля и начинали звонить вместе с ним, и уже по их звону начинали звонить остальные церкви. Наряду со Сретенским монастырем и храмом Николы Явленного на Арбате в обширный список «благовестных» церквей Москвы попала и Успенская церковь на Покровке. Ответственность была колоссальной, а оплошавших священников, пропустивших соборный благовест, не только штрафовали, но и лишали сана.
Церковь ошеломила современников и потомков, став как блистательным итогом развития русской архитектуры, так и предтечей грядущих архитектурных эпох. Она скоро вошла в загадочную параллель с храмом Покрова на Рву, что на Красной площади, которая протянется до самого конца ее дней – слишком много схожего, перекликающегося было в легендах об этих храмах, начиная с того, что оба они именовались восьмым чудом света. Ведь только очень редкая, уникальная, если не единственная церковь могла сравниваться с Покровским собором. В один ряд с ним Успенскую церковь изначально поставил Василий Баженов, считавший ее не только одним из красивейших зданий в Москве, но и творением «ярко национальным». Архитектор сравнивал ее и с замосквореченским храмом Климента Римского, говоря, что она даже «больше обольстит имущего вкус, ибо созиждена по единому благоволению строителя», то есть представляет собой целостное архитектурное творение, подобно скульптуре, вытесанной из единой глыбы мрамора.
Успенская церковь восхищала и иностранцев, побывавших в Москве. Для архитектора В. В. Растрелли, величайшего мастера барокко, она стала целым творческим вдохновением: именно ее он взял за образец для своего Смольного собора в Петербурге, «наиболее русского» из всех произведений Растрелли, по выражению И. Э. Грабаря. Вспоминается и образное выражение писателя Вадима Кожинова, что уроженец Парижа архитектор Растрелли был рожден в Москве. И это был не единственный пример петербургского подражания московской жемчужине. В северной столице есть еще один храм, созданный по мотивам образа Успенской церкви – это Воскресенский храм на Смоленском кладбище, где отпевали Александра Блока.
Даже Наполеон был потрясен этой церковью и, по легенде, поставил особый караул охранять ее от пожара и мародеров. Впрочем, другая легенда гласит, что он приказал разобрать ее по кирпичику и перенести в Париж. Нетрудно заметить здесь еще одну параллель с храмом Покрова на Рву: ведь именно его Наполеон якобы хотел перенести в Париж и приказал взорвать его, когда эта задумка технически не удалась. Есть еще сказание, будто наполеоновский маршал (вероятно Мортье, что занял дом графини Разумовской в начале Маросейки), увидев церковь, воскликнул: «О! русский Нотр-Дам!» Другое предание приписывает это высокопарное восклицание самому Наполеону. Так или иначе, храм от пожара 1812 года поистине чудом не пострадал. Но была ли в этом заслуга Наполеона? Ведь есть свидетельства, и вполне правдоподобные, что на самом деле церковь спасли от огня не мифические караульные, а крепостные Тютчевых, жившие рядом; дом отца поэта и сейчас стоит в Армянском переулке.
Это была и любимая московская церковь Ф. М. Достоевского. Его жена вспоминала, что, бывая в Москве, он возил ее, «коренную петербуржку», посмотреть на эту церковь, потому что чрезвычайно ценил ее архитектуру. И бывая в Москве один, Достоевский всегда ехал на Покровку помолиться в Успенской церкви и полюбоваться на нее. Он заранее останавливал извозчика и шел к ней пешком, чтобы по пути рассмотреть храм во всей красе. А бывал он в этих краях и потому, что в Старосадском переулке жила его любимая тетка и крестная А. Куманина, которую он часто навещал. Отношения с Москвой у Достоевского были глубокие и личные: величайший гений России родился в ней, впитал здесь «русский дух» и отсюда переносил церковное и национальное начало в свои произведения. Москва для него была городом церквей и колокольного звона. А Успенская церковь была истинным, национальным символом Москвы.
И прихожане у церкви были замечательные. Особенности прихода определились, во-первых, ее центральным расположением, и, во-вторых, изменением характера Покровки, где стала селиться знать, богачи, фабриканты. Первыми ее прихожанами стали Сверчковы, домочадцы храмоздателя Ивана Сверчкова, который сам с членами семьи упокоился в нижней церкви. Их дом – роскошные белокаменные палаты – и теперь находится в одноименном переулке (дом № 8). При палатах Сверчков основал еще одно богоугодное заведение – странноприимный дом.
Вскоре после возведения Успенской церкви, в 1705 году, владельцем Сверчковых палат и новым прихожанином этого храма стал казначей И. Д. Алмазов – стольник царицы Прасковьи Федоровны, жены государя Федора Алексеевича. Считается, что палаты официально пробыли в его владении до 1765 года, пока не перешли к новому владельцу – тайному советнику А. Г. Жеребцову. Однако в Москве ходила легенда, будто в подвалах этих палат томился в заточении сам Ванька Каин, разбойник и сыщик (точнее, доноситель) в одном лице. Знаменитый вор, Иван Осипов Каин, долго грабивший на Волге, вдруг в конце 1741 года сам явился в Москву, в сыскной приказ, и записался в доносители, после чего устроил целую авантюру, укрывая крупных воров и ловя мелких, открывая подпольные игорные дома и поощряя грабежи. «На откупе» у него была большая часть московских полицейских, и они его не трогали. Лишь когда безобразия достигли предела и москвичи уже предпочитали ночевать в поле, только бы не оставаться в своих домах, из Петербурга приехал с военной командой генерал Ушаков, который в 1749 году учредил самостоятельную комиссию по делу Каина. Разбойник вскоре был арестован и в 1755 году сослан на каторгу в Сибирь. Только в этом промежутке Каин и мог содержаться в бывшем доме Сверчковых.
Но если история о пленнике Ваньке Каине – легенда, то славная архитектурная летопись Москвы, явленная из этих стен, – достоверный факт. В 1779 году палаты были проданы Каменному приказу, и здесь учредили школу чертежников, где преподавали Баженов и Легран, и здесь же делали детали для огромной деревянной модели Большого Кремлевского дворца, которую на подводах возили в Петербург для одобрения императрицы. А с 1813 года в Сверчковых палатах работала знаменитая Комиссия для строений, созданная по приказу Александра I, для того чтобы восстановить Москву после наполеоновского пожара. И не просто восстановить на пепелище, а восстановить в едином историко-архитектурном стиле, не допустить массовой стихийной застройки и сохранить лицо города. Председателем комиссии был назначен сам градоначальник Федор Растопчин, а членами стали И. Бове, В. П. Стасов, Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьев. Первой задачей поставили вернуть к жизни пострадавший от взрыва Кремль, как дело чести, а затем комиссия разработала образцовые типы домов и фасадов, «надлежащие к копированию», и опубликовала их в специальных альбомах. Каждый новый дом, возводимый в Москве, должен был строиться строго по типовому, утвержденному комиссией образцу, за счет чего создавался единый стиль городской застройки. Разница была только в статусе домовладельцев: для каждой социальной категории был разработан свой образцовый тип. Так появился и знаменитый московский ампир миниатюрных особнячков, и типичный московский дом с мезонином, а у жильцов побогаче – с «неизбежными» алебастровыми львами. Комиссия работала в Сверчковых палатах до 1843 года, потом они снова стали частным владением, и следующая интересная страница их истории была еще впереди.
У Успенской церкви были и другие, более известные прихожане. Первыми в их числе следует назвать знаменитых Пашковых, живших на Покровке, – тех самых, чьи родственники имели роскошный замок на Моховой. Их предок, выходец из Польши, Григорий Пашкевич приехал в Россию на службу к Ивану Грозному, и с тех пор их фамилия значилась как Пашковы. Один из них, Истома Пашков, был участником тульского дворянского ополчения в войске бунтаря Ивана Болотникова и потом перешел на сторону царя Василия Шуйского. Другой Пашков, Егор Иванович, был денщиком Петра Великого, и его сын П. Е. Пашков построил легендарный дворец на Моховой, известный как дом Пашкова.
Владельцам же усадьбы на Покровке, Александру Ильичу и Дарье Ивановне Пашковым, принадлежал другой знаменитый дом Пашковых, тоже стоявший на Моховой: в самом конце XVIII века Василий Баженов выстроил для них усадьбу с театральным флигелем для балов и Пашковского театра, что было очень престижным – иметь собственный домашний театр. Потом, когда в 1806 году флигель сдали в аренду Московскому императорскому театру, на его сцене дебютировали Щепкин и Мочалов. Одна из самых роскошных в Москве, эта усадьба с флигелем в 1832 году была куплена для Московского университета. В главном доме разместился Аудиторный корпус (ныне факультет журналистики), а во флигеле архитектор Евграф Тюрин устроил домовую университетскую Татьянинскую церковь.
Главное владение этих Пашковых находилось на Покровке, в Большом Успенском переулке (во дворе дома № 7). В 1811 году здесь родилась Евдокия Петровна Ростопчина, будущая поэтесса и невестка градоначальника графа Ф. А. Ростопчина, которая вышла за его младшего сына Андрея. В этом доме у Пашковых бывал и Пушкин: на масленицу в 1831 году преисполненный счастья он приехал сюда с молодой женой кататься в санях на гулянии, устроенном хозяевами дома. А всего через девять лет после этого, в 1840 году, огромное состояние Пашковых было проиграно в карты. Усадьбу в Большом Успенском казна выкупила для Аптеки, под склады для хранения лекарств, и под конторы. Одно время этим медицинским заведением руководил неподкупный доктор Гааз, который сумел не только обезопасить ценные медикаменты от мышей и крыс (были официально заведены штатные… кошки), но и прекратить расхищение лекарств, после чего у него появилось немало недругов, прежде списывавших ворованное на мышей.
Кроме Пашковых, именитыми прихожанами Успенской церкви были князья Щербатовы, владевшие усадьбой в Сверчковом переулке, дом № 4. Князь Осип Иванович приходился прадедушкой Елизавете Петровне Яньковой, оставившей самые известные воспоминания о старой аристократической Москве – «Рассказы бабушки», записанные ее внуком Д. Благово. Дух московской архитектуры как-то особо витает над этими местами: в начале XIX века часть владения купила Варвара Алексеевна Казакова, невестка Матвея Казакова, вышедшая замуж за его среднего сына Матвея Матвеевича, тоже архитектора.
Не отставала и торговля. В 1890-х годах прихожанами Успенской церкви стали братья Елисеевы, будущие создатели московского гастронома на Тверской, поселившиеся в доме № 10 в Сверчковом переулке. Главными же из местных православных купцов были шоколадные короли Абрикосовы, создавшие в Москве ее старейшую и крупнейшую отечественную кондитерскую фирму (ныне концерн «Бабаевский») – их фамильное дело у самых его истоков благословил иконой игумен Новоспасского монастыря. Глава фирмы Алексей Иванович Абрикосов, приходившийся внуком ее основателю, был не только усердным прихожанином, но и заботливым старостой Успенской церкви на протяжении долгих лет. С 1865 года он жил с очень многочисленной семьей в тех самых бывших Сверчковых палатах, проданных Абрикосовым их прежними владельцами. А позднее купил и соседний дом № 5, записав его за женой, Агриппиной Александровной, которая, кстати, будучи матерью 22 детей, основала на Миуссах родильный дом, ныне вновь носящий ее имя.
Абрикосовых называли и королями русской рекламы, у них есть чему поучиться нашим современникам. Например, в свою фирменную упаковку, в коробочки и шкатулочки, они вкладывали миниатюрные книжечки русских писателей – Пушкина, Крылова. И сладости у них были чрезвычайно высокого качества. Кондитер Абрикосов, постигший истину, что Москва – это чайная столица, обеспечил чайный стол москвичей самой разнообразной снедью: от фирменной пастилы, варенья и карамели (те самые «Гусиные лапки» и «Раковые шейки») до особо изысканного десерта – свежих ягод, глазированных в шоколаде. В 1900 году, еще при жизни главы, фирма удостоилась высшего в России коммерческого звания «Поставщик двора Его Императорского Величества». Это значило, что его продукция действительно подавалась к столу государя и на дипломатические приемы при дворе. Поставщики имели право размещать на своих фирменных этикетках, вывесках и рекламных плакатах Государственный герб и подпись о звании – это было не только высшим «знаком качества» в дореволюционной России, но и высшей формой рекламы.
Другими не менее знаменитыми прихожанами Успенской церкви были чаеторговцы Боткины, тоже успешно постигшие «чайную истину» Москвы – их фамильный дом находился в Петроверигском переулке, дом № 4. Фирма, основанная купцом Петром Кононовичем Боткиным, еще в екатерининские времена, была самым известным поставщиком китайского чая, особенно любимого в старой Москве. В середине XIX века Боткины одними из первых стали завозить диковинный индийский и цейлонский чай, который тогда только осваивали на своих плантациях англичане. Чаеторговля была главным фамильным делом Боткиных, но из их рода происходили и меценаты, и художники, и врачи. Одним из сыновей основателя фирмы был знаменитый Сергей Петрович Боткин, чье имя носит теперь известная московская больница. Долгие годы он успешно лечил в Петербурге больного М. Е. Салтыкова-Щедрина и продлил ему жизнь. А его сын, Евгений Сергеевич Боткин, последний русский лейб-медик, до конца остался верным государю Николаю II и вместе с ним принял мученическую смерть в Ипатьевском доме.
Другой известный сын чаеторговца, Петр Петрович Боткин, принявший после смерти отца фамильное дело, также был старостой Успенской церкви на Покровке и одновременно старостой кремлевского Архангельского собора, а потом и храма Христа Спасителя. Он был очень набожным, и необычным, хотя прирожденным купцом, целыми днями просиживавшим в Гостином дворе, где вел очень серьезные торговые операции. При этом богомольный купец не носил усы и бороду, что было большой редкостью в среде православного купечества. Одна из его дочерей – Надежда вышла замуж за известного художника Илью Остроухова (в чьем доме в Трубниковском переулке был устроен смотр проектов памятника Гоголю и чья художественная коллекция составила основу нынешнего иконописного отдела Государственной Третьяковской галереи). Вторая дочь – Вера стала женой Н. И. Гучкова, московского городского головы, который способствовал открытию Народного университета имени А. Л. Шанявского – эту идею многие встретили в штыки. Он был родным братом знаменитого А. И. Гучкова, лидера партии «октябристов» и военного министра Временного правительства, который в трагическом марте 1917 года вместе с В. В. Шульгиным принимал в Ставке у Николая II акт об отречении от престола.
Успенский храм на Покровке имел удивительный дар влиять на человеческие души и даже на судьбы. Говорят, что, однажды увидев его, А. В. Щусев решил стать архитектором. Имел он и судьбоносное значение для юного Д. С. Лихачева, когда он впервые приехал в Москву и случайно набрел на эту церковь. Будущий академик вспоминал позднее: «Встреча с ней меня ошеломила. Передо мной вздымалось застывшее облако бело-красных кружев… Ее легкость была такова, что вся она казалась воплощением неведомой идеи, мечтой о чем-то неслыханно прекрасном. Я жил под впечатлением этой встречи». Именно свидание с Успенской церковь подвигло его посвятить жизнь изучению древнерусской культуры. Однако трагические слова Лихачева: «Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны – он, как правило, равнодушен и к своей стране», имели под собой историческую почву.
Трагедия века
После революции Успенская церковь действовала очень долго по московским меркам – до 1935 года. Нарком-богоборец Луначарский сам был в числе ее поклонников: именно по его инициативе в 1922 году Большой Успенский переулок был назван Потаповским в честь крепостного мастера, и вообще он хлопотал о церкви, сколько мог. Авторитет и власть Луначарского пошатнулись еще при его жизни, и маловероятно, что в дальнейшем его слово могло бы спасти этот храм, если бы он дожил до времени его уничтожения.
В ноябре 1935 года Моссовет под председательством Н. А. Булганина постановил закрыть и снести Успенскую церковь, «имея в виду острую необходимость в расширении проезда по ул. Покровке». А дальше московское предание снова, уже в последний раз, перекликается, как эхо, с Покровским собором на Красной площади: будто бы архитектор П. Д. Барановский заперся в Успенской церкви, чтобы либо уберечь ее от сноса, либо погибнуть вместе с ней, сказав: «Взрывайте со мной!» Точно такая же легенда о храме Покрова на Рву относится к 1936 году, когда Успенская церковь уже погибла. Цинизм властей не имел предела. Позорно было переименовать улицу в честь великого крепостного архитектора и снести дотла его творение, прославившее мастера.
Перед сносом провели необходимые научные работы и обмеры. Два резных наличника и фрагменты фасада передали в музей при Донском монастыре, верхний иконостас 1706 года – в Новодевичий монастырь, где он был поставлен в надвратном Преображенском храме. Зимой 1936 года Успенскую церковь снесли до основания, на ее месте образовался пресловутый скверик с березками на углу Покровки и Потаповского переулка. Долгое время там была пивная, а потом кафе. «Разве не убито в нас что-то? Разве нас не обворовали духовно?» – горько вопрошал по этому поводу академик Д. С. Лихачев. Сколько трагедии в этих строках…
Слишком велика была утрата, слишком вопиющим был факт уничтожения этой церкви – национального достояния, слишком сильна боль от ее гибели. Может быть, поэтому в наше время все чаще раздаются призывы восстановить Успенскую церковь по сохранившимся обмерам, чертежам, зарисовкам, кадрам кинохроники. Тем более что совсем недавно в одном из местных домов были обнаружены фрагменты этой церкви – остатки лестницы, часть нижнего яруса колокольни, элементы наружного декора. Считают, что приблизить восстановление храма поможет создание его общины. А воссоздания этой святыни так жаждет душа Москвы! Чаще всего Успенскую церковь как памятник истории сравнивают с Сухаревой башней или Красными воротами, но представляется, что она больше относится к таким святыням Москвы, как Иверская часовня и Казанский собор, ибо она явила всю силу православной идеи Москвы, всю ее сказочную красоту и национальный гений. Пока же то, что осталось от великой церкви, кроме руин, – лишь имя Потаповского переулка.
Первое упоминание о храме на этом месте относится к XVI веку – это был деревянный храм в честь Святого Василия, позже при нем были освящены приделы в честь Покрова Пресвятой Богородицы и Святой Троицы. В середине XVII века храм был выстроен в камне - он простоял почти сто лет, но в 1742 году обрушилась колокольня храма с нижней и верхней трапезной. Вероятно, это произошло потому, что участок, на котором был построен храм, время от времени подтапливался – рядом протекала река Рачка, вытекавшая из пруда, который носит сейчас название Чистый, она пересекала Покровку и шла дальше вниз по Колпачному переулку. Весной, а также после больших дождей, Рачка разливалась и превращала соседние владения в топкую и грязную местность. Собственно, отсюда и произошло название «на Грязях».
В 1745 году было начато строительство новой церкви с главным приделом Троицы Живоначальной. Храм, законченный к 1752 году, был выполнен в формах раннего барокко; есть версия, что его строителем был известный архитектор Иван Мичурин.
В пожаре 1812 года церковь не пострадала и не была разграблена французами. Однако уже к середине XIX века Троицкий храм стал тесен и не вмещал всех прихожан. Тогдашний церковный староста храма купец и фабрикант Евграф Владимирович Молчанов решил перестроить его на собственные средства. Он обратился к известному архитектору , который разработал проект новой Троицкой церкви. Он кардинально перестроил старый храм, существенно увеличив площадь церковного здания. Новый храм был увенчан большим куполом, с западной стороны была возведена высокая трехъярусная колокольня (в ее строительстве, которое длилось до 1870-х годов, принимал участие сын архитектора ); фасады храма были выполнены в классических формах. Строительные работы завершились в 1861 году, церковь была освящена Святителем Филаретом, митрополитом Московским. В храме хранилась местночтимая икона Божией Матери «Трех радостей», по которой он получил свое второе название – «Трех радостей». Построенный архитектором Быковским храм стал новой высотной доминантой района Покровки и Ивановской горки, наряду с древней церковью Успения и храмом Архангела Гавриила (Меньшиковой башней).
Донатор Троицкого храма Евграф Молчанов – потомственный почетный гражданин и статский советник – был крупным фабрикантом, владельцем нескольких текстильных и ситценабивных предприятий в Москве и Подмосковье. Он был известен также как благотворитель, помогавший бедным семьям и сиротам. Молчанов имел усадьбу на Покровке, прямо напротив Троицкого храма, старостой которого он был долгие годы. Архитектор Михаил Быковский много строил по заказу Молчанова – в тех же 1860-х годах он перестроил его усадебный дом на Покровке (нынешний дом 10) и выстроил Знаменский храм в молчановской усадьбе Ховрино (Грачёвка).
После большевистской революции 1917 года храм продолжал действовать, пока не был закрыт в 1930 году под устройство здесь зернохранилища. Высокий купол храма и 3 яруса колокольни были разобраны, над бывшим приделом был надстроен этаж, внутреннее пространство было разделено перекрытиями и перегородками – после этих реконструкций в здании с трудом можно было опознать бывший храм. С 1950-х годов здесь располагался дом культуры. В начале 1990-х годов храм был возвращен верующим.
В 2014 году были проведены реставрация и воссоздание основания и фундаментов здания, каменных кладок и конструкций (в том числе раскрытие оконных и дверных проемов, устройство отсечной гидроизоляции). Отремонтированы и отреставрированы стропильная система, кровля, главки над входной группой, позолоченные кресты и подкрестные яблоки. Заменены медные водосточные трубы. Восстановлены гранитный, белокаменный и терракотовый цоколи; гранитные площадки и ступени входных групп.
Масштабные работы проводились по восстановлению исторического оформления фасадов. Были реставрированы и воссозданы белокаменный и лепной декор; терракотовые капители пилястровых портиков; дубовые оконные и дверные столярные заполнения и оконные решетки. Произведена штукатурная отделка и окраска фасадов.
Храм Успения на Покровке по праву считают вершиной развития допетровского церковного зодчества и одним из краеугольных камней русской архитектуры нового времени. В 1936 году он был уничтожен под предлогом того, что выступающая на тротуар галерея мешает движению пешеходов. Казалось, что шедевр утрачен безвозвратно и в начале 2000-х уже велись разговоры о строительстве гостиницы на его месте. Но в 2004 году в составе соседнего дома была обнаружена прекрасно сохранившияся стена нижнего яруса церковной колокольни…
Материалы реставрации фрагментов колокольни, выполненной «Центром историко-градостроительных исследований», публикуются впервые.
Пояснительная записка к эскизному проекту реставрации дома причта церкви Успения Пресвятой Богородицы, расположенного по адресу улица Покровка № 5/16, стр. 5-6.
Проект разработан ЦИГИ, генеральный директор В.И.Шередега. Авторы проекта: Б.Е.Пастернак, Т.С.Борисова, при участии А.В.Кузнецова и А.В.Можаева.
Краткая историческая справка
Сохранившееся здание дома причта, непосредственно примыкавшее к колокольне церкви, сформировалось в результате нескольких строительных периодов.
Одним из наиболее древних графических изображений территории церковного комплекса является «Петров чертеж» 1600-х годов, на котором показаны две церкви. Известно, что в 1652 году была дана благословенная грамота на постройку нового каменного храма на месте прежних, «но и он простоял недолго».
В 1696-1699 годы на исследуемой территории была возведена церковь Успения Пресвятой Богородицы «что в Котельниках» с колокольней. Строительство велось на средства купца И.М.Сверчкова. Среди колонн портала церкви сохранялась резная надпись: «Лета 7204 года октября 25 дня дело рук человеческих делал именем Петрушка Потапов». В облике храма присутствовали явные элементы голландской архитектуры, и скорее всего Потапов не зодчий-самородок, а автор кружевной белокаменной резьбы.
Храм имел симметричную композицию. Основной четверик был перекрыт куполом с центральным световым барабаном. Другие четыре барабана располагались по углам четверика между высокими фронтонами, завершающими стены. С восточной и западной сторон храма были поставлены симметрично два восьмерика, также завершавшиеся световыми барабанами. На одной оси с храмом (возможно, с использованием более ранних конструкций), была выстроена трехъярусная колокольня, завершавшаяся пятью шатровыми башенками и соединенная с основным объёмом крытым переходом. С трех сторон церкви на уровне второго яруса было устроено гульбище на аркадах. На гульбище поднимались две лестницы, расположенные с северной и южной сторон колокольни.
Храм был пышно декорирован в стиле «нарышкинского барокко» и являлся одним из ярчайших образцов этого стиля. Он по праву стоит среди наиболее значительных произведений московской архитектуры конца XVII века.
Живописная выразительность и динамика архитектурных форм церкви Успения привлекли внимание Ф.-Б.Растрелли, и некоторые архитектурные приемы были использованы им при строительстве Андреевской церкви в Киеве (1747 г.). В Варшавской библиотеке сохранились собственноручные зарисовки Растрелли церкви Успения на Покровке. В.И.Баженов считал этот храм одним из красивейших зданий Москвы и ставил его в один ряд с храмом Василия Блаженного.
Наиболее ранний обнаруженный план церковного владения относится к 1757 г. Границы владения к этому времени полностью сформировались. На чертеже показана часть церкви, обнесенная оградой, небольшая часовня, пристроенная к церкви с западной стороны и примыкающая к ней богадельня.
К 1781 году на месте часовни было построено двухэтажное каменное здание богадельни, частично сохранившееся в основе современного строения 5-6. При пожаре Москвы 1812 года церковь и строения на территории ее владения пострадали незначительно.
Сведений о дальнейших кардинальных перестройках части дома причта, обращенной на Покровку, в архивном деле отсутствуют, однако данные проведенного натурного обследования свидетельствуют, что в 20-30-е годы XIX века была заново выстроена часть восточной стены здания на уровне второго этажа. Об этом свидетельствует однородная кирпичная кладка, в которой были обнаружены клейма этого времени. Аналогичные клейма были обнаружены на торцевой стене здания на кирпичах, из которых выложен голубец среднего окна второго этажа. Однако, в результате неоднократного изменения первоначальных габаритов оконных проемов кладка этой стены неоднородная. Закладка части одного из более ранних оконных проемов с фрагментом лучковой перемычки указывает на совершенно иной характер расположения проемов. Местоположение и габариты первоначальных оконных проемов предполагается уточнить на последующей стадии натурных изысканий, когда появится возможность сплошного снятия штукатурного слоя по фасаду здания.
На литографии О.Кадоля 1825 года, изображена церковь Успения на Покровке с прилегающими строениями. Дом причта показан в немного иной объемной конфигурации со стрельчатыми окнами на главном фасаде.
В 1874 году дом причта расширен, со стороны двора к нему примыкала двухэтажная деревянная галерея. В 1893 году в здании располагалась булочная с пекарной печью. К этому времени дом был достроен до современных габаритов, со двора к нему было пристроено крыльцо и летний вход в булочную. В объем дома полностью вошла западная стена колокольни.
В 1936 году церковь Успения и колокольня были разобраны. (Резной портал и пара наличников были перенесены на территорию Донского монастыря, часть резьбы экспонируется в музеях Коломенского, сохранились также фундаменты храма.) В 1930-1950-е годы к восточному фасаду здания была сделана каменная пристройка. С тех пор объем строения не менялся.
В 2004 г. начались земляные и общестроительные работы, выполняемые хозспособом без контроля со стороны архитекторов-реставраторов. Было установлено монолитное междуэтажное перекрытие по металлическим балкам, перерезающее арку портала колокольни; разобрана поперечная стена 18 века с арочным проемом на 1-ом этаже; не была произведена фиксация декора первого яруса колокольни, замазанного цементной штукатуркой по металлической сетке; начаты работы по понижению уровня пола 1-то этажа. Работы подводились в рамках несогласованного проекта капитального ремонта и перепланировки.
Осуществленная конфигурация кровли носит вынужденный характер, так как уже были заказаны и установлены стропильные фермы. Первоначальный проект предусматривал выявление фрагмента колокольни в структуре кровли отдельным вальмовым завершением.
После вмешательства общественности работы были остановлены, выполнены исследования и проект реставрации. Сейчас в доме причта располагается кафе «4 angels», отреставрированный фасад колокольни обращён в зал второго этажа, декор крыльца обращён на вновь устроенную лестницу, ведущую в летний зал кафе.
Материалы натурного исследования памятника
В процессе натурных изысканий 2004-го года были частично обследованы фасады и внутренние помещения здания, раскрытые в связи с начатой реконструкцией стены.
Разборка деревянной пристройки и позднейшей лестницы на второй этаж со стороны дворового фасада позволили выявить фрагмент подпорной стены и ограждения северной лестницы на гульбище утраченной церкви Успения. К стене примыкала часть лестницы XIX в. с доломитовыми ступенями, ведшей на второй этаж дома причта (впоследствии разобрана).
От внешнего ограждения крыльца церкви сохранилось основание промежуточного столба, декорированное двумя ширинками, также виден фрагмент белокаменного профиля нижней части обрамления. Часть лестничного ограждения видно из помещения второго этажа, здесь над карнизом сохранился фрагмент уникального белокаменного резного декора. Об общем характере резного декора ограждения северной лестницы можно судить по сохранившимся фотографиям, сделанным до разборки церкви в 1930-х.
Таким образом, в интерьере дома причта уцелели фрагменты двух массивных столбов, поддерживавших разобранный цилиндрический свод, и западная стена первого яруса колокольни с порталом и фрагментами арочного завершения входа.
В уровне первого этажа на южной стене колокольни был обнаружен фрагмент срубленного кирпичного декора ширинки, что позволило составить представление о характере нижнего яруса, в основном скрытого цементной штукатуркой (при реставрации сохранён в зондаже).
На уровне второго этажа были выявлены фрагменты полуциркульной перспективной арки, выложенной фигурным кирпичом. По сторонам от нее сохранились белокаменные вставки от срубленных резных элементов, над аркой сохранились промежуточный и междуэтажный белокаменные карнизы, местами срубленные. На обоих столбах колокольни сохранились ширинки. Ширинка северо-западного столба находится в лучшей сохранности, несмотря на то, что часть стены в этом месте была заложена в советское время. В центре ширинки можно видеть частично срубленный резной декор округлой формы. Также сохранился валик, окаймлявший ее по периметру.
На углу северо-западного столба в хорошем состоянии сохранился белокаменный профилированный карниз и фрагмент валика, обрамлявшего ширинку на северной стороне столба. Возведенная в 1930-е годы внешняя стена включает в себя части разобранного арочного проема притвора колокольни.
Выявленные фрагменты декора в основном не соответствуют внешнему оформлению церкви, которое можно видеть на исторических фотографиях. Есть две версии этого несоответствия: либо в объем церкви Успения была включена часть колокольни церкви, начатой постройкой в 1650-х, либо в самом начале строительства нового храма произошла «смена проектировщика», а заодно и исполнителя работ.
Также необходимо добавить, что открытый фрагмент западного фасада скрылся за пристройками давно, и о его архитектуре не было совсем ничего известно. Последние исследования позволяют реконструировать первоначальный облик памятника во всей его полноте.
Материалы эскизного проекта реставрации
И наконец, вид верхней части сохранившегося яруса колокольни после реставрации.
