Гротеск (фр. grotesque , буквально - причудливый; комичный) - вид художественной образности, комически или трагикомически обобщающий и заостряющий жизненные отношения посредством причудливого и контрастного сочетания реального и фантастического, правдоподобия и карикатуры, гиперболы и алогизма. Издревле присущ художественному мышлению.

Бурлеск (бурлеска) (франц. burlesque, от итал. burlesco – шутливый) – тип комической стилизации ; имитация популярного стиля или использование стилистических примет известного жанра – и в дальнейшем построение комического образа заимствованного стиля с помощью его применения к несоответствующему тематическому материалу. Иными словами, бурлеск – это воплощение «низкой» темы средствами «высокого» стиля.

Возникновение понятия о бурлеске исторически связано с творчеством итальянского поэта Ф. Берни (1497–1535), именовавшего свои произведения «бурлесками» («burlesca»), т. е. «шутливыми стихами». Яркий пример бурлеска в древнерус. литературе – «Калязинская челобитная», «Служба кабаку» и др.

«Служба кабаку» . Схема церковной службы использована в «Службе кабаку», старейший список которой датирован 1666 г. Здесь речь идет о пропойцах, завсегдатаях «кружала». У них свое богослужение, которое отправляется не в храме, а в кабаке, стихиры и каноны они слагают не святым, а самим себе, звонят не в колокола, а в «малые чарки» и в «полведришки пивишка». Здесь даются «дурацкие», шутовские вариации молитвословий из богослужебных книг. Одна из самых распространенных молитв «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас» заменена таким возглашением кабацких ярыжек: «Свяже хмель, свяже крепче, свяже пьяных и всех пьющих, помилуй нас, голянских». В этой вариации замечательно тонко имитируется ритмика и звукопись оригинала. Молитва «Отче наш» приобрела в «Службе кабаку» такой вид: «Отче наш, иже еси седиш ныне дома, да славитца имя твое нами, да прииди и ты к нам, да будет воля твоя яко на дому, тако и на кабаке, на пече хлеб наш будет. Дай же тебя, господи, и сего дни, и оставите, должники, долги наша, яко же и мы оставляем животы свои на кабаке, и не ведите наг на правёж (взыскание долга с телесным наказанием), нечего нам дати, но избавите нас от тюрмы».

Не нужно думать, что «выворачивание» молитвенных текстов - это кощунство, осмеяние веры. На это прямо указал неизвестный автор предисловия к одному из списков «Службы кабаку»: «Увеселителное аще и возмнит кто применити кощунству, и от сего совесть его, немощна сущи, смущается, таковый да не понуждается к читанию, но да оставит могущему читати и ползоватися». Средневековая Европа знала бесчисленное множество аналогичных пародий («parodia sacra») как на латыни, так и на народных языках. Вплоть до XVI в. пародии на псалмы, на евангельские чтения, на церковные гимны входили в сценарий шутовских фестивалей, «праздников дураков», которые разыгрывались при храмах, и католическая церковь это допускала. Дело в том, что средневековая пародия, в том числе и древнерусская, - это пародия особого типа, которая вовсе не ставила перед собой цель осмеять пародируемый текст. «Смех в данном случае направлен не на другое произведение, как в пародиях нового времени, а на то самое, которое читает или слушает воспринимающий его. Это типичный для средневековья «смех над самим собой», в том числе и над произведением, которое в данный момент читается. Смех имманентен самому произведению. Читатель смеется не над каким-то другим автором, не над другим произведением, а над тем, что читает... Поэтому-то «пустотная кафизма» не есть издевательство над какой-то другой кафизмой, а представляет собой антикафизму, замкнутую в себе, небылицу, чепуху».

Вера, как и церковь в целом, не подвергались дискредитации в смеховой литературе. Однако недостойные служители церкви осмеивались очень часто. Изображая, как пропойцы несут в корчму свои пожитки, автор «Службы кабаку» ставит бельцов и монахов во главу бражнических «чинов»: «Поп и дьякон - скуфьи и шапки, однорятки и служебники; чернцы - манатьи, рясы, клобуки и свитки и вся вещи келейныя; дьячки - книги, и переводы, и чернилы». Эти попы и дьяконы говорят: «Пропьем однорядку темнозеленую да повеселимся, не пощадим кафтана зеленаго, сорокоустными денгами окупимся. Сице попы помышляюще пьяные, коего бы мертвеца с зубов одрать». Эта циническая «философия легкого хлеба» знакома и европейской смеховой культуре: Ласарильо с Тормеса, заглавный герой знаменитого испанского плутовского романа (1554 г.), признается читателю, что молил бога, дабы каждый день умирал хотя бы один человек, - тогда можно будет угоститься на поминках.

Обличительная функция и комическое в «Повести о Шемякином суде», «Повести о Ерше Ершовиче», «Повести о Карпе Сутулове», «Калязинской челобитной», «Азбуке о голом и небогатом человеке».

«Повесть о Шемякином суде»

О бедности, о неправом суде и хитроумии маленького человека рассказывает повесть «Шемякин суд», которая датируется второй половиной XVII века. Она близка к народной сатирической сказке о неправом суде.

Повесть начинается с того, что богатый брат дал бедному лошадь, чтобы бедный привез из лесу дрова, но пожалел дать хомут. Бедняк привязал дровни к хвосту лошади, она зацепила за подворотню и хвост оторвался. Богач не пожелал принять бесхвостой лошади, и возникла тяжба. По дороге в суд братья заночевали у попа, бедняк, засмотревшись на трапезу попа и богатого брата, нечаянно задавил поповского ребенка, и поп также пошел в суд. Боясь наказания, бедняк решил покончить с собой, но, падая с моста, нечаянно задавил старика, которого под мостом везли в баню. Казалось, выхода нет, но на помощь бедняку, как и во всякой народной сказке, пришла смекалка. Он поднял с дороги камень, завернул его в платок и на суде трижды показал судье. Корыстный судья Шемяка подумал, что бедняк сулит ему богатый посул, и решил дело в его пользу. Когда же судья потребовал плату, бедняк прибегнул к хитрости. Он сказал судье, что если бы тот судил иначе, то бедняк «убил бы его тем камнем». И Шемяка был счастлив, что решил дело в пользу бедного.

Повесть обличает неправый продажный суд. В повести присутствуют детали, которые вводят читателя в типичную обстановку того времени: бедный брат не имеет не только лошади, но даже хомута и сам добровольно идет в суд за богатым, чтобы не платить налог за вызов; у попа бедняка не зовут ужинать и он лежит голодный на полатях; идя в суд с попом и братом, бедняк понимает, что его засудят, и хочет покончить собой.

Судья дан в повести как ловкий делец, готовый за мзду вынести любое решение. В данном случае он придумал хитроумный приговор: отдать лошадь бедняку, пока не вырастет новый хвост; попадью отдать бедняку, пока не будет ребенка, а человек, у которого задавили отца, сам должен броситься с моста на бедняка.

В повести характерны новые представления автора о человеческой судьбе. До XVII века власть теологии была еще сильна и подчеркивалась зависимость человека от провидения. Но под влиянием социально-исторических условий эти взгляды изменились. На первый план теперь выдвигается не судьба, а личный успех, удача, счастливый случай. Появляется образ находчивого человека, веселые и ловкие проделки которого не только не вызывают осуждения, но, наоборот, изображаются сочувственно. Новый герой силен своим умом, хитростью, жизнелюбием. Эти качества противопоставляются средневековому отстранению от жизни, уходу в монастырь, и в этом проявляется также тенденция обмирщения литературы XVII века. Жизнь героя – цепь случайностей, но герой не погибает, ему на помощь приходит смекалка.

«Повесть о Шемякином суде» - оригинальная сатира, изображающая реальную вековую тяжбу бедных и богатых, неправый феодальный суд, горькую долю бедняка, который пытался в сложных условиях жизни противостоять судьбе и, волей автора, преуспел в этом с помощью находчивости.

«Повесть о Ерше Ершовиче»

Злободневная проблема бедности и богатства вызвала к жизни остро обличительную сатирическую «Повесть о Ерше Ершовиче» или «В мори перед большими рыбами сказание о Ерше о Ершове сыне, о щетине, о ябеднике, о воре, о разбойнике, о лихом человеке, как с ним тягалися рыбы Лещь да Головль, крестьяне Ростовского уезду».

Повесть изображает земельную тяжбу из-за Ростовского озера между Ершом и Лещом. Эта тема была типична для XVII века, так как происходил массовый захват земель светскими и духовными феодалами и глубокое разорение народных масс. Повесть – не веселая шутка, а горестная жалоба, напоминающая известный в XVIII веке антикрепостнический «Плач холопов». За прозрачной аллегоричностью повести явственно проступает отчаянное положение крестьян, которых Ерш «перебил и переграбил и из вотчины вон выбил, и озером завладел насильством... и хощет поморить голодною смертию». И они «бьют челом и плачутся» на вора, разбойника, ябедника Ерша и просят: «Смилуйтеся, господа, дайте нам на него суд и управу». Ерш пришел в Ростовское озеро издалека и, выдавая себя за крестьянина, упросил пустить его «на малое время пожить и покормиться». Добрые люди его приняли, а он не вернулся в родные места, остался в Ростовском озере и начал бесчинствовать. Ловкий пройдоха, он выдал дочь за Вандышева (мелкая рыба, снеток) сына, тем самым укрепил свое племя и начал грабить соседних рыб.

На суде Ерш обнаружил большую хитрость, ловкость и изобретательность, доказывая свою невиновность. Он грозил Лещу и Головлю, что будет на них «искать бесчестия своего», зачем назвали его «худым человеком». А он, дескать, «не бивал и не грабливал», ничего не знает и не ведает. Ростовское озеро наглый лгун объявил вотчиной своего деда, а Леща и Головля холопами отца. Про себя же сказал, что он – «истаринший человек, детишка боярские, мелких бояр, по прозванию Вандышевы Переславцы». После смерти отца Ерш, якобы не желая брать на душу греха, отпустил холопов на волю. В голодный же год, говорил он, Лещь и Головль сами ушли на Волгу, а его, «бедново отнють продают напрасно». Ерш притворно жаловался, что Лещь и Головль, живя в Ростовском озере, никогда ему свету не давали, так как ходили «поверх воды». Он же, Ерш, как праведник, живет «божиею милостию и отцовымь благословениемь и материною молитвою», не вор, не разбойник, а человек «доброй». В доказательство Ерш ссылался на то, что его знают в Москве «князи и бояре и дети боярские, и головы стрелецкие... и весь мир во многих людех и городех». Ерш хвастался, что едят его в ухе «с перцемь и шафраномь, и с уксусомь, ... а поставляют перед собою чеснок на блюдах, и... с похмеля оправливаютца».

Настоящий же облик Ерша отчетливо прояснился на суде. «Свидетели» - рыбы Лодуга, Сиг и Сельдь показали, что Лещь и Головль – «люди добрые, кормятся своею силою, а озеро изстарины Лещево да Головлево». А Ерш – «лихой человек, обманщик, воришько, а живет по рекам и по озерам на дне, что змея ис-под куста глядит». Выслушав всех, судьи «приговорили Лещу с товарищем правую грамоту дать. И выдали Лещу с товарищи Ерша щетину головою». Но Ерш и тут ускользнул. Повесть кончается тем, что Лещь и Головль отпустили на волю Ерша, взяли «правую грамоту, чтобы от нево впредь беды не было какой, а за воровство Ершево велели по всем бродом рыбным...бить его кнутом нещадно».

Справедливый приговор суда в пользу бедных не был типичен в условиях XVII века. Но ведь это была демократическая повесть и в ней выражена, как и в других повестях века, народная мечта о победе добра над злом. Повесть отличается большой правдивостью деталей быта, точностью в изображении рыб и их повадок.

«Повесть о Ерше Ершовиче» - одно из замечательных произведений. В аллегорической форме она раскрыла сложный социальный конфликт между крестьянами и землевладельцами, показала бесправное положение «голых и небогатых».

«Калязинская челобитная»

Большое место в сатирической литературе XVII в. занимает антиклерикальная тема. Корыстолюбие, жадность попов разоблачаются в сатирической повести "Сказание о попе Савве", написанной рифмованными виршами. Ярким обличительным документом, изображающим быт и нравы монашества, является "Калязинская челобитная". Монахи удалились от мирской суеты вовсе не для того, чтобы, умерщвляя свою плоть, предаваться молитве и покаянию. За стенами монастыря скрывается сытая и полная пьяного разгула жизнь. Объектом сатирического обличения повесть избирает один из крупнейших монастырей Руси - Калязинский мужской монастырь, что позволяет автору раскрыть типичные черты жизни русского монашества XVII в.

В форме слезной челобитной жалуются монахи архиепископу тверскому и кашинскому Симеону на своего нового архимандрита - настоятеля монастыря Гавриила. Используя форму делового документа, повесть показывает несоответствие жизненной практики монашества требованиям монастырского устава. Нормой жизни иноков стало пьянство, чревоугодие и разврат, а не пост и молитва. Поэтому и возмущены монахи новым архимандритом, который круто меняет заведенные ранее "порядки" и требует строгого соблюдения устава. Они жалуются, что новый архимандрит не дает им покоя, "велит нам скоро в церковь ходить и нас, богомольцев твоих, томить; а мы, богомольцы твои, круг ведра без порток, в одних свитках, в кельях сидим, не поспеть ном ночью в девять ковшей келейного правила исправить и взвар с пивом в ведра испорознить, чтобы сверху до дна сдуть пенку..." Возмущены монахи и тем, что Гавриил начал строго блюсти их нравственность. "По его же архимандритовому приказу у монастырских ворот поставлен с шелепом кривой Фалалей, нас, богомольцев твоих, за ворота не пускает, в слободы ходить не велит - скотья двора посмотреть, чтобы телят в стан загнать, и кур в подпол посажать, коровницам благословенья подать".

Челобитная подчеркивает, что основной статьей монастырского дохода является винокурение и пивоварение, а запрет Гавриила только чинит поруху монастырской казне. Обличается и формальное благочестие монахов, которые недовольны тем, что их заставляют ходить в церковь и творить молитвы. Они жалуются, что архимандрит "казны не бережет, ладану и свеч много жжет, и тем, он, архимандрит, церковь запылил, кадилы закоптил, а нам, богомольцам твоим, выело очи, засадило горлы". Сами же монахи готовы вовсе не ходить в церковь: "...ризы и книги в сушило вынесем, церковь замкнем, а печать в лубок загнем".

Не прошел сатирик и мимо социальной розни, которая характерна была для монастырской братии: с одной стороны, клирошане, низшая братия, а с другой - правящие верхи во главе с архимандритом. Жестокий, жадный и корыстолюбивый архимандрит является также объектом сатирического обличения. Именно его ненавидят клирошане за те притеснения, которые он им чинит. Он вводит в монастыре систему телесных наказаний, изуверски заставляя монахов под "шелепами каноны орать". "Он, архимандрит, просторно живет, нашей братье в праздники и в будни на шеи большия чепи кладет, да об нас же батоги приломал и шелепы прирвал". Жадный архимандрит морит монастырскую братию голодом, ставя на стол "репу пареную, да редьку вяленую, кисель с брагом, кашу посконную, шти мартовские и в братины квас наливают". В челобитной звучит требование немедленной замены архимандрита человеком, гораздым "лежа вино да пиво пить, а в церковь не ходить", а также прямая угроза восстать против своих притеснителей.

«Повесть о Карпе Сутулове»

Древнерусская новелла, появившаяся на Руси на рубеже XVII и XVIII вв. Она привлекала читателей занимательным сюжетом, близким к народной сказке. Богатый купец Карп Сутулов, отправляясь по торговым делам в Литовскую землю, просил своего друга богатого купца Афанасия Бердова снабдить его жену Татьяну деньгами, если ей не хватит их до приезда мужа. Через три года Татьяна обратилась к Афанасию Бердову, но тот нарушил свое обещание и согласился дать ей 100 рублей только в обмен на ее любовь. Татьяна идет советоваться к попу, своему духовнику, а затем - к архиепископу, но те обещают ей деньги на тех же условиях, что и купец. Татьяна назначает им свидание у себя дома одному за другим и хитростью заставляет всех троих забраться в сундуки, с двух сняв верхнюю одежду, а архиепископа, переодев в женскую рубаху, что было совершенно недопустимо по церковным правилам. Воевода, к которому Татьяна доставила сундуки, посмеялся над незадачливыми любовниками и наложил на них штраф, поделив деньги с Татьяной.

В П. выведены персонажи, хорошо знакомые русскому читателю: Татьяна, обычная светская женщина, купцы, клирики, не отличающиеся нравственным поведением. В чем-то эти герои сродни и персонажам переводных западных новелл типа “Декамерона” Бокаччо. Татьяна проявляет смекалку, хитрость, умеет обратить жизненные затруднения в свою пользу. П. относится к демократическим смеховым произведениям Древней Руси. Комедийны многие ее ситуации - обман, переодевание, прятание в сундуках, наконец, сцена появления незадачливых любовников на воеводском дворе. Скрытый смех П. и в ее “перевернутости”: не священники наставляют женщину на путь истинный, а она поучает их при помощи изречений, близких к текстам Священного писания. Возможно, юмор таится и в значении имен.

Мастерство автора П. указывает на профессионального писателя, хотя определить точно, из каких социальных слоев он вышел, не представляется возможным. Он хорошо владел книжными приемами и был знаком с особенностями устного народного творчества.

Как отмечали исследователи, сюжет П. не оригинален. Он широко распространен в мировой литературе. Русская версия наиболее близка к сказкам, бытующим в восточных литературах. Высказывалась мысль о том, что и на Руси этот сюжет распространялся сначала в виде устной сказки. Однако в русском, украинском, белорусском фольклоре нет ни одного произведения, содержащего все мотивы П. Наиболее близка к древнерусскому сюжету сказка А. К. Барышниковой “Умная жена”, записанная в Воронежской области, но и в ней совершенно другая концовка и отсутствует ряд важных деталей.

«Азбука о голом и небогатом человеке»

Русская сатира 17 в. вовлекла в свою сферу и исстари популярный жанр «толковых азбук» - произведений, в которых отдельные фразы расположсены в порядке алфавита. До 16 в. такие азбуки заключали в себе церковно-дидактический материал.

«Азбука о голом и небогатом человеке» принадлежит к числу чисто сатирических произведений. Она заключает в себе рассказ о горькой доле живущего в Москве босого, голодного человека, эксплуатируемого богачами. Герой – сын состоятельных родителей, разоривший по разным спискам – по разным причинам. Даже жалкое одеяние молодца пошло на уплату долгов.

Азбука написана ритмической прозой, кое-где рифмованной. В ней встречаются поговорки, например: «Ехал бы в гости, да не на чем, да никуда не зовут». И по содержанию, и по бытовым деталям, Азбука должна быть приурочена ко второй половине 17в, ее возникновение связывается с посадской средой, внутренние отношения которой она отражает.

Похожая информация.

Практически во всех словарных определениях пародии, которые уже приводились в работе, характерным признаком пародии оказывается то, что она вызывает (осознанно или неосознанно) смех. Разберёмся за счет чего достигается такой эффект.

Комизм пародии достигается обычно использованием комбинации достаточно стандартных методов, наиболее распространённые из которых:

1. Нарушение единства стиля и тематики изложения. Типичными примерами являются травестия и бурлеск, когда комизм достигается путём изменения традиционно принятого для описываемых тем «высокого» или «низкого» стиля изложения на противоположный. Сюда можно отнести, например, пародийное исполнение стихов, когда мрачные и торжественные тексты, предполагающие серьёзное, торжественное прочтение, читаются в манере детских стишков на утреннике.

2. Гиперболизация. Характерные черты пародируемого произведения или жанра, широко применяемые в нём штампы сильно, до абсурда, акцентируются и многократно повторяются (Пример: фильм «Робин Гуд: Мужчины в трико»).

3. «Переворачивание» произведения. Характерные черты произведения заменяются в пародии на прямо противоположные (Пример: книга Жвалевского и Мытько «Порри Гаттер и Каменный Философ», пародирующая книги о Гарри Поттере).

4. Смещение контекста. Контекст изменяется таким образом, что точно повторённые особенности исходного произведения становятся нелепыми и смешными.

Рассмотрим более подробно первый стандартный метод достижения комизма в пародии: это два классических приема (иногда выделяемые в особые жанры) - бурлеска, низкий предмет, излагаемый высоким стилем («Похищенное ведро» А. Тассони, «Елисей...» В. И. Майкова), и травестия, высокий предмет, излагаемый низким стилем («Морганте» Л. Пульчи, «Вергилиева Энеида, вывороченная наизнанку» Н. П. Осипова).

Обратимся к определению травестии.

Травестия, травести (от итал.travestire - переодевать) - 1) тип комической имитации, при которой автор заимствует темы, сюжетные мотивы или отдельные образы известного чужого сочинения и применением к ним абсурдно “низких” литературных форм трансформирует его смысл; 2) историческая жанровая форма ироикомической поэмы в европейской литературе 17-18 вв..

Возникновение понятия о травестии обычно связывают с эволюцией жанра комической поэмы в западноевропейской поэзии первой половины 17 в. Как правило, первым произведением травестийного типа считают поэму итальянца Лалли “Переодетая Энеида”, 1633 г. Позже появляется поэма Поля Скаррона "Вергилий наизнанку". Однако известна ещё «Батрахомиомахия»- «Война мышей и лягушек» - древнегреческая пародийная поэма на "Илиаду" Гомера.

В России произведения в жанре травестии называли "изнанками", а их совокупность - "поэзией наизнанку". Этот жанр был популярен во второй половине 18 в. Впервые в произведении "Эпистола о стихотворстве"(1747г.) А.П.Сумарокова был представлен данный литературный приём:

Гектор не на войну идет – в кулачный бой,

Не воинов – бойцов ведет на брань с собой.

Зевес не молнию, не гром с небес бросает,

Он из кремня огонь железом высекает,

Не жителей земных им хочет устрашить,

На что-то хочет он лучинку засветить.

Иными словами, в травестии герои должны проявлять себя в негероических ситуациях, а жизнь богов должна изображаться так же, как повседневная жизнь простого люда. Травестию можно встретить в творчестве А.П. Сумарокова, В.И. Майкова, И.С. Баркова, В.Л. Пушкина, А.С. Пушкина.

Травестия как разновидность ироно-комической поэмы исчезает в начале 19 в. Последнее произведение большой жанровой формы, в которой “снижение” проявлялось как на уровне сюжета и образов, так и на уровне языка, - поэма В.Л.Пушкина “Опасный сосед” (1811г.). Хотя как жанр травестия исчезает, однако она продолжает существовать как способ имитации. Травестия используется как стилистический приём в пародиях.

Травестированная поэма эпохи классицизма. Во Франции наиболее ярким произведением в жанре травестии явилась знаменитая в своё время «Eneide travestie» Скаррона (1648-1653гг.). Так как Скаррон прервал своё изложение на восьмой песне «Энеиды», то вскоре появились попытки продолжения. Более самостоятелен д’Ассуси со своим «Ravissement de Proserpine». Был и ещё целый ряд подобных попыток во французской литературе, но малоудачных. Несколько выделяется в этом ряду попытка травестировать «Генриаду» Вольтера, попытка, сделанная Монброном (1758г.).

На английской почве Скаррону подражал в своём травестированном Вергилии К. Коттон. Из других травестийных поэм можно назвать 4 кн. «Энеиды» голландского поэта П. Лангендика (1735г.) и поэму датского поэта Гольберга (1754г.), травестировавшего в своей поэме ряд мест из «Энеиды».

Начало немецкого бурлеска, в конце 18 в., положил Михаэлис со своим «Leben und Taten des teuren Helden Aeneas». Erstes Märlein, 1771 г. Но это произведение, как и последующее аналогичное Ф. Беркана (1779-1783гг.), были ещё очень слабыми.

В России конец 18 в. ознаменовался несколькими травестированными поэмами. Одна из них - «Виргилиева Енейда, вывороченная наизнанку» Н. П. Осипова (1791г.) и с продолжением Котельницкого (в 1801г.). Далее к тому же жанру относятся «Ясон, похититель златого руна, во вкусе нового Енея» Наумова (1794г.) и «Похищение Прозерпины» Котельницкого и Люценко (1795г.). Все эти произведения сохранили теперь только историческое значение. К традиции травестии примыкает и «Гаврилиада» молодого Пушкина.

Поныне сохранила свою свежесть высокохудожественная украинская травестия - «Энеида» И. Котляревского (1-е полное посмертное изд. 1842г., написана же была в период от 90-х гг. 18 столетия и до 20-х гг. 19 столетия). Была попытка травестировать «Энеиду» и в белорусской литературе («Энеіда навыварат» В. Ровинского; другой образец бурлеска - «Тарас на Парнасе» К. Вереницына).

Многие исследователи рассматривают травестию и бурлеск как однородные приемы. Гаспаров же разделяет эти понятия, называя их «видами пародии».

Пример травестии:

Уже приехал Вакх к местам тем наконец,

В которых пьянствует всегда его отец,

И быв взнесен туда зверей своих услугой,

Увидел своего родителя с супругой,

Юнона не в венце была, но в треухе,

А Зевс не на орле сидел, на петухе;

Сей, голову свою меж ног его уставя,

Кричал «какореку!», Юнону тем забавя.

Обратимся к определению бурлеска.

Бурлеск (франц. burlesque от итал. burlesca, burla - "шутка") - пародийный, грубовато-комический жанр; произведение такого жанра, высмеивающее напыщенность и ложный пафос. Комический эффект бурлеска создается контрастом возвышенной темы и вульгарным характером ее изложения либо прозаической темы и несоответствующим ей возвышенным стилем.

Классические примеры этого жанра - античная поэма "Батрахомиомахия" ("Война мышей и лягушек") и сюжет "Гераномахия" ("Война журавлей и пигмеев"). Они были популярны в "простонародном" античном изобразительном искусстве - вазописи, рельефах, настенных росписях и мозаиках - вплоть до самых низких эпизодов скабрезного характера. В Новое время идеалы академического Классицизма ниспровергал Э. Парни в поэме "Война богов" (1799г.).

Бурле́ск (фр. burlesque, от итал. burla - шутка) - вид комической поэзии, сформировавшийся в Эпоху Возрождения. Комизм бурлеска строится на том, что серьёзное содержание выражается несоответствующими ему образами и стилистическими средствами, а «возвышенные герои» классической античной либо классицистической (реже - средневековой) литературы оказываются как бы «переодетыми» в шутовское чуждое им одеяние.

Бурлеск – это и жанр пародийной поэзии, комический эффект которой достигается контрастом между темой и характером ее интерпретации; и музыкальная пьеса шутливого характера; а также маленькая шуточно-пародийная опера, родственная водевилю.

Литературные приемы бурлеска, буффонады оказывали влияние не только на темы, но и на язык изобразительного искусства - отработку приемов контраста, гиперболы в жанрах гротеска, карикатуры, шаржа.

В Эпоху Возрождения раньше всего бурлеск возникает в Италии. Ранними образцами итальянского бурлеска можно считать Orlando riffato - перелицованную поэму Франческо Берни (1541г.), являющуюся соответственной переделкой «Влюблённого Роланда» Боярдо и подобную же переделку того же сюжета, принадлежащую перу Лодовико Доменики (1545г.). Но только в следующем веке мы видим уже по-настоящему сформировавшийся бурлеск, нашедший, наконец, свой основной объект - образы античной древности, прежде всего столь высоко чтимой Средневековьем и гуманистами «Энеиды». Такова «Eneide travestita» Лалли (1633г.), нашедшего себе многочисленных подражателей.

Более удачный образец бурлеска дал лишь А. Блумауэр (1784-1788гг.), вызвавший ряд подражателей и последователей в Германии и даже за её пределами. Резкие выпады Блумауэра против иезуитов, яркие картины немецкого быта под покровом рассказа об Энее и его спутниках, удачное применение комического тона - обусловили довольно большую популярность Блумауэра и его травестированной «Энеиды».

Ироикомическая поэма эпохи классицизма. Гравированная иллюстрация к «Орлеанской девственнице». Полемизируя со Скарроном, идеолог классицизма Буало в 1672 г. опубликовал поэму «Налой», где высоким стилем героической поэмы описал будничное происшествие из повседневной жизни. Возвышенное описание «низких» предметов стало одним из основных направлений английской литературы эпохи классицизма. Важнейшим памятником английского бурлеска является «Гудибрас» Батлера (1669 г.) - злая сатира на пуритан. В стиле «Гудибраса» выдержаны некоторые сатиры Драйдена, «Битва книг» Свифта и лучшее в поэтическом наследии Поупа.

Ироикомическая поэма «Орлеанская девственница» в своё время была популярнее всех «серьёзных» трудов Вольтера. Русскому читателю вкус к этому жанру привил В. И. Майков, автор поэм «Игрок ломбера» (1763г.) и «Елисей, или Раздраженный Вакх» (1771г.).

Бурлеск 19-20 вв. В европейской литературе середины и конца 19 в. жанр бурлеска развития не получил. Особняком стоят бурлескные оперетты Оффенбаха - «Прекрасная Елена» и «Орфей в аду».

Искусство 20 века (экспрессионизм, сюрреализм, театр абсурда) вновь использовало опыт бурлеска.

В 1967 г. Владимир Высоцкий написал песню под названием «Лукоморья больше нет», которую сам называл «антисказкой». Вот ее начало:

Лукоморья больше нет,

От дубов пропал и след, -

Дуб годится на паркет –

так ведь нет.

Выходили из избы

Здоровенные жлобы -

Порубили все дубы

на гробы.

И в то время, и после смерти прославленного барда находились и находятся люди, которым здесь видится некая пародийная агрессия по отношению к А.С.Пушкину. На самом же деле сатира В.В.Высоцкого обращена на советскую действительность, а пушкинский текст служит поэтическим подспорьем, средством усиления авторского сарказма. Такие произведения Ю.Н. Тынянов в 1929 г. предложил называть «пародическими формами».

В русской сатирической поэзии 19 века сложился особенная бурлескно-травестийная форма, получившая впоследствии название «перепев» (собственно, это калька греческого слова «пародия», которое означает «пение наоборот»). Классический пример «перепева» - некрасовская «Колыбельная песня», где сатирический эффект усиливается использованием лирической интонации лермонтовской «Казачьей колыбельной песни»:

Будешь ты чиновник с виду

И подлец душой,

Провожать тебя я выду –

И махну рукой!

(У Лермонтова было: «Богатырь ты будешь с виду/ И казак душой, / Провожать тебя я выйду - / Ты махнешь рукой…).

Классический текст служит контрастным фоном, можно сказать, что лермонтовский лирический мир – это идеал, с позиций которого Некрасов-сатирик судит современный ему социальный быт. А впоследствии для Высоцкого пушкинское «лукоморье» стало символом той г армонии, которая утрачена людьми нашего времени.

Травестия и бурлеск представляют собой универсальные приемы, которые по сей день используются в различных национальных модификациях с различными названиями. На русской же почве возник особый тип переделок пародического типа (его нередко называют «перепевом»), в котором взаимодействуют бурлескное и травестийное начала: «От бурлески в перепеве - высокая степень самостоятельности сатирического сюжета, от травестии – последовательность освоения и переработки одного конкретного произведения с сохранением его композиционного стержня…».

Раздел очень прост в использовании. В предложенное поле достаточно ввести нужное слово, и мы вам выдадим список его значений. Хочется отметить, что наш сайт предоставляет данные из разных источников – энциклопедического, толкового, словообразовательного словарей. Также здесь можно познакомиться с примерами употребления введенного вами слова.

Значение слова бурлеск

бурлеск в словаре кроссвордиста

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.

бурлеск

Жанр пародийной поэзии, комический эффект которой достигается контрастом между темой и характером ее интерпретации.

Музыкальная пьеса шутливого характера.

Маленькая шуточно-пародийная опера, родственная водевилю.

Энциклопедический словарь, 1998 г.

бурлеск

БУРЛЕСК (бурлеска) (от итал. burlesco - шутливый)

разновидность героикомической поэзии классицизма: изображение "высоких" предметов "низким" стилем в отличие от травестии - изображения "низких" предметов "высоким" стилем. Пример - комические перелицовки "Энеиды" Вергилия у Скаррона, И. Котляревского.

Музыкальная пьеса грубовато-комического, порой причудливого характера; родственна каприччо.

Википедия

Бурлеск

Бурле́ск - вид комической поэзии, сформировавшийся в эпоху Возрождения. Комизм бурлеска строится на том, что серьёзное содержание выражается несоответствующими ему образами и стилистическими средствами, а «возвышенные герои» классической античной либо классицистической литературы оказываются как бы «переодетыми» в шутовское чуждое им одеяние.

Травести́я - литературный пародийный приём, когда о низком предмете повествуется высоким стилем.

Бурлеск (шоу)

Бурлеск - разновидность развлекательного театрального эротического шоу, близкого к жанрам мюзикл , кабаре и водевиль . Основными элементами бурлеск-шоу являются танцевальные, цирковые, комедийные и разговорные номера. Так же, как и в бурлеск-поэзии, бурлеск-шоу применяет способ передачи возвышенного - низким, а низкого - возвышенным стилем. При этом визуальная сторона шоу акцентируется сильнее, чем его содержание.

Бурлеск как эротическое шоу является прообразом современного стриптиза.

Примеры употребления слова бурлеск в литературе.

Бурлеском выглядит изображение крещальной купели, на которой мы видим три уродливые маски с высунутыми языками.

Понаторев в искусстве бурлеска и язвительного пересмешничества, он не оставил живого места на самовлюбленной и расчетливой буржуазке, обнажив торгашескую подоплеку ее образцового целомудрия.

В слоге, мне думается, здесь иногда допустим даже бурлеск , чему немало встретится примеров в этой книге, - при описании битв и в некоторых иных местах, которые не обязательно указывать осведомленному в классике читателю, для развлечения коего главным образом и рассчитаны эти пародии или шуточные подражания.

Но, разумеется, некоторая игривость слога там, где характеры и чувства вполне естественны, еще не есть бурлеск , - как другому произведению пустая напыщенность и торжественность слов при ничтожестве и низменности всего замысла не дает права называться истинно возвышенным.

И хотя, быть может, комическое - будь то живопись или словесность - не действует так сильно на мускулы лица, как бурлеск или карикатура, все же, я думаю, надо признать, что оно доставляет удовольствие более разумное и полезное.

Балладная опера несла в себе следы своего родства с репетицией и бурлеском , бурлеск - с фарсом, фарс насыщался песенками, как балладная опера.

На самом деле, Теккерей ни в чем не отступает от законов жанра и, используя бурлеск и пародию, показывает, как ловко проходимец старается скрыть свою низкую сущность.

Но допустив такую манеру кое-где в нашем слоге, мы в области суждений и характеров тщательно ее избегали: потому что здесь это всегда неуместно, - разве что при сочинении бурлеска , каковым этот наш труд отнюдь не является.

Мистер Теккерей, благодаря своему удивительному дару сатиры и бурлеска , видел человечество в куда более забавном свете, чем очерствелые в своей праведности люди, и был много снисходительнее своего ученика.

Для воплощения крайних нелепостей он выбирает форму бурлеска и ищет для пародирования что-то очень конкретное.

Один из джентльменов, по имени Оливер, постарше своих компаньонов, куда более уверенный в себе и беспечный -- словно у него денег в банке куда больше, чем у его друзей, дирижировал этим хором, делая энергичные жесты, словно исполнял бурлеску Леопольда Стоковского1.

И мне думается, суждение милорда Шефтсбери о чистом бурлеске сходится с моим, когда он утверждает, что подобного рода писаний у древних мы не находим.

Неожиданностью было среди карикатур и пародий, шаржей и бурлесков , переполнявших страницы журнала, видеть это серьезное и полное глубокого чувства стихотворение.

В своих пародиях, бурлесках , сатирических заметках Теккерей-журналист насмехается и над отечественной и над международной реакцией.

Бурлеск , шарж, фарс, гротеск, нелепица, материализация метафоры и другие характерные черты смеховой культуры американского народа под пером Твена впервые становятся не только достоянием литературы, но и фундаментом поэтики утверждающегося реализма.

Бурлеск (франц. и англ. burlesque, от итал. burla – шутка) – 1) тип комической стилизации, заключающейся в имитации какого-либо из широко распространенных стилей или в использовании стилистических примет известного жанра - и в дальнейшем построении комического образа заимствованного стиля с помощью его применения к несоответствующему тематическому материалу; 2) историческая жанровая форма европейской комической литературы (преимущественно поэзии), существующая с XVII в. и предполагающая использование вышеуказанного стиля.

Задача создания комического образа чужого стиля сближает Б. с пародией, однако писатели, использующие эти родственные жанры, преследуют разные цели. Автор пародии всегда имитирует чужую стилистическую манеру, явленную в отдельном произведении, при этом направляет на объект имитации сатирический выпад, стремится этот объект дискредитировать перед лицом читателя. Автор бурлескного сочинения заимствует стиль, имеющий столь широкое хождение, что невозможно определить конкретный источник стилистической имитации. Если такой источник обнаруживают, то комическое произведение меняет свою жанровую окраску, Б. превращается в чистую пародию. И наоборот, любая пародия, вышучивающая распространенный стиль или жанровый шаблон, есть образец Б.

Сочинитель Б. не ставит перед собой задачи дискредитировать чужую манеру письма, он лишь привлекает ее для литературной игры, суть которой - в установлении жанрово-тематических границ для использования избранного стиля.

Применение Б. не обязательно связано с целью сатирической обрисовки явлений жизни. Г.Филдинг в “Предисловии автора” к роману “История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса” указывал, в данном случае идентифицируя сатиру с “комическим”: “Из всех типов литературного письма нет двух, более друг от друга отличных, чем комический и бурлеск; последний всегда выводит напоказ уродливое и неестественное, и здесь, если разобраться, наслаждение возникает из неожиданной нелепости, как, например, из того, что низшему придан облик высшего, или наоборот; тогда как в первом мы всегда должны строго придерживаться природы, от правдивого подражания которой и будет проистекать все удовольствие, какое мы можем таким образом доставить разумному читателю” (Г.Филдинг. Избранные сочинения. М., 1989).

Возникновение понятия о Б. исторически связано с творчеством флорентийца Ф. Берни (1497-1535). Сочинитель комических стихотворений, который для описания прозаических, обыденных вещей использовал нарочито возвышенный слог, вошел в историю итальянской литературы как создатель особого стиля “бернеско” (“stil bernesco”). Сам поэт именовал свои произведения “бурлесками” (“burlesca”), т. е. "шутливыми стихами”. Стиль получил распространение в Италии и за ее пределами, и французские стихотворцы заимствовали слово, чтобы употреблять его как термин.

Однако термин понадобился для обозначения не стиля, а жанра, когда в начале XVII в. во Францию пришла ирои-комическая поэма. Итальянский термин “burlesca” приобрел французский облик – “burlesque”, а также новое семантическое наполнение. Сущность Б. как жанра увидели в комическом контрасте формы и содержания, в противопоставлении стилистики и тематики “по высоте”. Поэтому к Б. поначалу относили и те комические поэмы, в которых “высоким” слогом описывались “низкие” предметы, и те, в которых серьезные темы, высокие образы прошлого трактовались “низким” языком.

В пору расцвета классицизма произошло разделение ирои-комических сочинений на две жанровые формы – Б. и травестию. Травестийные поэмы не вписывались в структуру классицистических жанров, поэтому с распространением нового направления отошли в прошлое. Жанр Б. сохранился, поскольку основным условием жанра, пусть и комического, оставалось применение “высокого” стиля.

На рубеже XVIII-XIX вв., в эпоху предромантизма и ранних романтиков, переживает закат ирои-комическая поэма. Б. исчезнет как большая жанровая форма поэзии, но Б. как стиль сохранится в малых стихотворных жанрах. Более того, впоследствии Б. будет осмыслен как стиль, не имеющий узкой “специализации”, например, принадлежности к определенному роду, а потому одинаково пригодный для эпоса, лирики и драмы, для стихов и прозы, для малых и больших форм.

Отличительные свойства Б.-стиля невозможно свести к использованию в произведениях, рисующих несерьезные и мелкие, а потому “низкие”, явления жизни, исключительно “высокой” лексики. “Высоким” по отношению к теме, к содержанию может оказаться любой элемент художественной формы.

Например, подчеркнуто “высоким” может оказаться стих как речевая форма, в которую облекают прозаический материал: “Большая роль в насыщении рынка това- / рами принадлежит торговле. Она / необычный посредник между произво- / дством и покупателями: руково- // дители торговли отвечают за то…” (Г.Сапгир, “Сонет-статья”). “Высоту” стиля может также определить и выбор системы стихосложения или строфической формы: “Я окна открыл./ Пусть ветер гуляет по комнатам, / Как центробежный насос” (А.Еременко, “Хокку”).

Но чаще всего поэты используют стилистику определенного жанра, поэтому в качестве “высоких” одновременно используют элементы разных уровней формы: применение гекзаметра или александрийского стиха обычно сопровождается обращением ко всевозможным риторическим фигурам, к установленному национальной традицией словарю “поэтизмов”. Для поэтов разных наций существуют единые “высокие” источники в виде стилей, жанров, форм (жанры романтической баллады и классицистической оды, строфические формы сонета или элегического дистиха, и т.д.). Но есть и сугубо национальные эталоны “высоты”: так, например, многие английские поэты в своих произведениях достигали Б., когда обращались к интонациям и языку трагедий Шекспира.

В России Б. впервые отчетливо проявился в поэме В.И.Майкова “Игрок ломбера” (1763), а наиболее широкого распространения достиг в середине XIX в. Сатирическая журналистика 1850-1870 гг. активно использовала Б. наряду с пародией и смежными комическими жанрами. Этот период дал истории отечественной литературы ярчайший пример Б. в виде поэтического творчества Козьмы Пруткова (А.К.Толстого и братьев Жемчужниковых).

Список литературы

Новиков В.И. Бурлеск и травестия // Новиков В.И. Книга о пародии. М., 1989

Jump J.D. Burlesque. Lnd., Methuen, 1972

Kurak A. Imitation, Burlesque Poetry and Parody. Diss. Minneapolis, 1963

Weisstein U. Parody, Travesty and Burlesque: Imitation with a Vengeance // Proceedings of the 4 th Congress of the International Comparative Literature Association, vol.2. Hague, 1966.